Разлуку во всем я вижу :
Она в глазах твоих грустных .

Разлуку во всем я слышу :
Твой голос слабей и глуше .

Разлуку во всем вдыхаю :
Ты пахнешь скошенным лугом .

Разлуку во всем осязаю :
Твои обессилели руки .

Во всем предчувствую близость
Разлуки , разлуки , разлуки .

На песке оставил строчку .
Три названья жизни этой :
Жизнь , смерть , любовь .

Всех троих поодиночке
Стер прозрачный , робкий , светлый
Холмик волны морской .

Поцелуй был такой глубины и силы ,
Что мертвых пронзил во мраке могилы .

Поцелуй возвратился , горяч и глубок ,
И губы живых лихорадил и влек .

Поцелуй был слишком велик для губ ,
Он чувствовал это , вонзаясь вглубь .

Тот поцелуй . который привык
Выкапывать мертвых и сеять живых .

Не надо заглядывать
В это окно , -
Дом опустел и во мраке давно .

В душу мою загляни .

Не надо заглядывать
В сумрак могил , -
Кости одни , безответны они .

В тело мое загляни .

Агония прощаний ,
Кладбищенские рвы .

Вчера с тобой прощались ,
Вчера еще кончались .

Сегодня мы мертвы .

Как поезд похоронный
Причалы и перроны .

Рука платок уронит -
И ты уже вдали .

Живыми нас хоронят
На двух концах земли .

В речке самая старая рыба ,
Сверкающей мудрости глыба ,
Столько всего накопила в уме ,
Что жила ослепительно даже во тьме
И ей улыбалась волна на холме .

Но как только она помрачнела настолько ,
Что река просветлить не сумела нисколько ,
После долгих раздумий печали причину
Отыскала она и в морскую пучину
Уплыла , принимая достойно кончину .

Ты смеялся . А самая старая рыба
В этой речке , сверкающей мудрости глыба ,
В этот день уплывала навстречу судьбе ,
Но была просветленной сама по себе ,
И волна на холме улыбалась тебе .

Кладбище близко , могилы
Близко от нашей постели ,
Нас окружают оливы
И голубые агавы ,
Слышатся крики ребячьей оравы
Трауру вслед и покойницкой тени .

А между нами и теми - ветки , птенцы ,
Золотистые , чистые , голубые .
В четырех шагах от живых - мертвецы .
В четырех шагах от мертвых - живые .

Золотистый , чистый и голубой ,
Там летает мой мальчик над головой .

Веривший прежде . что свет будет мой , -
Ныне в плену я у темени грозной .
Мне не испить уже ласки земной ,
Солнечной ярости , радости звездной .

Кровь моя , неуловимо легка ,
Светом скользит по артерии синей .
Только зрачкам ни глотка , ни глотка -
Тьма озарять будет путь им отныне .

Мрак без конца . Ни звезды . Ни луча .
Отвердеванье . Одеревененье !
Душно . Внести - задохнется свеча .
Выворот рук , и корней . и терпенья .

Скорби мрачнее , свинца тяжелей .
В черном зубов белизна захлебнется ,
Лишь темноты облипающий клей
В теле , в заваленном глыбой колодце .

Тесно мне . смех угасает во рту .
Ввысь бы рвануться - не ноги , две гири .
Словно резиновую черноту
Сердцем , дыханьем никак не расширю .

Плоть не отыщет защиты ни в чем .
Дальше - ночная беззвездная бездна .
Кто или что в ней мне будет лучом ?!
Искру и ту в ней искать бесполезно .

Только огонь кулаков , и стоуст
Страха оскал . Без конца только буду
Слышать стеклянный разломанный хруст
Пальцев и скрежет зубов отовсюду .

Не разгрести мне , не вычерпать тьмы .
День почернел над моей головою .
Кто я ? Тюрьма . Я окошко тюрьмы
Перед пустыней беззвучного воя .

Слышу , распахнутый в жизнь , как окно ,
Будни тускнеющие в отдаленье …
Все же в борьбе лишь добыть мне дано
Свет , повергающий тьму на колени .